Источник: PLOS

Оригинальное название исследования: Adolescent Depression and Negative Life Events, the Mediating Role of Cognitive Emotion Regulation

Авторы: Yvonne Stikkelbroek, Denise H. M. Bodden, Marloes Kleinjan, Mirjam Reijnders, Anneloes L. van Baar

Исследование опубликовано в PLOS: 29 августа 2016 г.

Выборка: 398 подростков

Лицензия: Creative Commons Attribution License

Copyright: © 2016 Stikkelbroek et al.

Изменения: Статья переведена в сокращенном варианте.

Подростковая депрессия является серьезной проблемой из-за ее высокой распространенности, тяжелого бремени болезни, риска суицида, возникновения сопутствующих заболеваний и высокого риска рецидива. Несмотря на то, что в последнее десятилетие вопрос депрессии широко изучался, прогнозирование депрессии затруднено наличием большого количества приводящих к депрессии факторов. Одним из таких факторов является стрессовое событие, например, разрыв романтических отношений.

В фокусе изучения современных исследователей находятся психические механизмы, влияющие на то, что различные стрессовые происшествия приводят к развитию симптомов депрессии и затем самого расстройства. Ранее было установлено, что трудности в эмоциональной регуляции могут способствовать развитию депрессии. Таким образом, эмоциональная регуляция выступает промежуточным звеном между стрессовыми событиями и депрессивными симптомами.

Эмоциональная регуляция (ЭР) — это способность эмоционально реагировать на жизненные события социально приемлемым образом, сохраняя достаточную гибкость, чтобы допускать спонтанные реакции, но откладывать их в случае необходимости. Её можно описать как совокупность процессов наблюдения, оценки и модификации эмоциональных реакций, которые осуществляют усиление или ослабление эмоций.

Подростковый возраст является важной фазой развития человека с присущим ей рядом физических и психологических изменений, которые могут вызывать стресс. Но стрессовые события, такие как потеря близкого человека, угроза здоровью или проблемы в отношениях с близкими, ассоциируются с возникновением депрессивных симптомов в большей степени, чем стресс в традиционном его понимании. У детей негативные события в жизни являются значительным фактором развития депрессивных эпизодов и депрессии; они также были связаны с возрастающим риском психических заболеваний во взрослом возрасте.

Считается, что трудности в управлении возникающих эмоций часто приводят к депрессии. У взрослых эмоциональная регуляция играет центральную роль в этиологии и развитии различных психопатологий. Эмоциональная регуляция – комплексный процесс, включающий (без)сознательные, когнитивные и саморегулирующие компоненты. Стратегии ЭР могут быть адекватными и неадекватными, то есть способствующие адаптации к ситуации, соразмерные ей и не способствующие.

Неадекватные стратегии ЭР связывают с различными психическими заболеваниями, включая симптомы депрессии. Данные предыдущих исследований позволяют предположить, что сила связи между стратегиями ЭР и психопатологией может проявляться в клинической тяжести заболевания. Некоторые неадекватные стратегии ЭР, такие как самообвинение, застревание (навязчивые мысли о событии) и преувеличение произошедшего до чрезмерных размеров (катастрофизация), были связаны с более высоким уровнем симптомов депрессии в подростковом возрасте. Тогда как адаптивные стратегии, такие как положительная переоценка, перефокусировка на положительные стороны и переосмысление происходящего в более широком контексте, были ассоциированы с меньшей выраженностью симптомов депрессии.

Стрессовые происшествия вынуждают человека к использованию ЭР стратегий. Стратегии выступают посредником между событием и последствиями для психики. Исследований, фокусирующихся на ЭР как на связующем звене, проведено немного. Целью настоящего исследования было изучить влияние различных ЭР стратегий на психику подростков при наличии в прошлом различных негативных событий, которые пережили испытуемые.

В исследовании приняли участие 398 подростков и молодых людей в возрасте от 11 до 22 лет. 68,8% из них были девушки; 92,5% – жители Нидерландов; 13% – амбулаторные больные с депрессией. Испытуемые были поделены на две группы с низким и высоким уровнем выраженности симптомов депрессии. В первую группу вошли 289 человек, во вторую – 109.

Уровень выраженности симптомов был измерен с помощью опросника CDI-2 (Child Depression Inventory-2, Детский опросник депрессии). Это самостоятельно заполняемый опросник, оценивающий аффективные, поведенческие и когнитивные симптомы депрессии. Вторая группа испытуемых показала клинически значимые результаты по этому опроснику.

Стратегии ЭР были изучены с помощью опросника Когнитивной эмоциональной регуляции (Cognitive Emotion Regulation Questionnaire, CERQ). Он состоит из 36 пунктов, описывающих 9 основных адекватных и неадекватных стратегий. Из них 4 неадекватных: самообвинение, обвинение других, катастрофизация и навязчивые мысли, и 5 адекватных: переосмысление происходящего в более широкой перспективе, перефокусировка на положительные моменты, положительная переоценка, принятие и переход к планированию путей преодоления случившегося.

Для оценки негативных событий исследователи разработали специальный опросник, состоящий из 23 пунктов:

• потеря, 1 пункт: смерть близкого, включая домашних животных;

• угроза здоровью, 8 пунктов: серьезное заболевание, попытка суицида, сексуальный абьюз, психологический абьюз, злоупотребление алкоголем или наркотиками, криминальные события или несчастные случаи, затрагивающие испытуемого или его близких людей;

• проблемы в отношениях и ситуационные проблемы, 14 пунктов: развод родителей, наличие отчима/мачехи, переезд, смена школы, разрыв романтических отношений, проблемы с полицией свои или родителей, увольнение испытуемого или его родителя, беременность, провал в обучении, издевательства в школе, конфликты с родителями или сверстниками, исключение из школы.

Результаты

Процентное соотношение негативных событий среди испытуемых было следующим: 24,87% для потери, 33,17% для угрозы здоровью и 60,55% для ситуационных проблем. Девушки показали меньшую склонность к стратегии обвинения других, чем юноши, а также большую склонность к стратегии застревания. Эти гендерные различия были обнаружены в обеих группах. Анализ не выявил отличий в эмоциональных стратегиях и симптомах депрессии для участников обеих групп, кто пережил и не пережил потерю.

Возраст испытуемых не коррелировал с симптомами депрессии. Угроза здоровью и стрессовые события из третьей группы показали от слабой до средней корреляции с симптомами депрессии. За исключением стратегии принятия, все стратегии ЭР обнаружили связь от слабой до сильной с симптомами депрессии. Результаты показали также связь от слабой до средней между стрессовыми событиями из третьей группы и семью из девяти стратегий ЭР: самообвинение, обвинение других, катастрофизация, застревание, переосмысление, перефокусировка и принятие.

Стрессовые ситуации третьей группы слабо коррелировали с более выраженными симптомами депрессии. У всей выборки ситуации третьей группы показали связь с различными стратегиями, а именно – самообвинением, обвинением других, катастрофизацией, застреванием, переосмыслением в перспективе и принятием. У испытуемых без депрессии обнаружилась прямая связь между стрессовыми ситуациями и обвинением других, положительной переоценкой, перефокусировкой на планирование. У испытуемых с депрессией была установлена связь между стрессовыми ситуациями и стратегиями самообвинения, катастрофизации и застревания.

Угроза здоровью не показала значительной связи ни с одной из стратегий: и в группах по отдельности, и в выборке в целом. Потеря показала отрицательную связь с катастрофизацией у испытуемых без депрессии. У испытуемых из группы депрессии обнаружилась значительная связь между угрозой здоровью и симптомами депрессии.

Для всей выборки была установлена связь между более выраженными симптомами депрессии и стратегиями самообвинения, катастрофизации, застревания, положительной переоценки и перефокусировки на планирование. У испытуемых без депрессии стратегии самообвинения, в меньшей степени – стратегии положительной переоценки и перефокусировки на планирование, коррелировали с симптомами депрессии. У депрессивной группы отдельно связь между симптомами и любой из стратегий ЭР обнаружена не была. Стратегия принятия не показала статистической значимой связи с уровнем выраженности симптомов ни у одной из групп.

Таким образом, основной итог исследования можно сформулировать в следующих выводах:

1. Угроза здоровью и стрессовые ситуации были ассоциированы с симптомами депрессии, тогда как потеря не была ассоциирована. Исследователи объясняют вторую часть вывода небольшим размером выборки, а также присутствием опции «потеря домашнего животного», что могло привести к «размытию» результатов.

2. Более частое использование неадекватных стратегий ЭР показало связь с более выраженными симптомами депрессии.

3. Более частое использование адекватных стратегий ЭР показало связь с менее выраженными симптомами депрессии.

4. Негативные события в жизни были связаны с определенными стратегиями ЭР.

5. Результаты указывают на влияние неадекватных стратегий (самообвинение, катастрофизация и застревание) на связь между стрессовыми событиями третьей группы (проблемы в отношениях или ситуационные проблемы) и симптомами депрессии.

6. Адекватные стратегии ЭР не обнаружили посреднического влияния на связь между симптомами депрессии и негативными событиями.

Посредническую роль стратегий ЭР можно считать установленной. Однако отсутствие значительных отличий в результатах депрессивной и недепрессивной групп указывает на то, что интерпретировать полученные данные нужно с осторожностью.

Если вы заметили ошибку в тексте, пожалуйста, свяжитесь с нами.